о долгосрочной терапии
Слова человека, сидящего напротив меня. Это были его первые слова, произнесенные в кабинете, я сам еще только собирался задать свой привычный вопрос «вы в первый раз обратились к психологу?»… Через несколько секунд я узнал, что именно нужно было быстро. Требовалось найти смысл жизни, женщину, разобраться с отцом и поставить новые жизненные цели. На каждую тему отводилось по одной консультации. На большее нет времени и денег (при слове «деньги» у мужчины — его имя я так и не успел узнать — дернулись руки). Когда я ответил, что «я сильно сомневаюсь, что это возможно», человек молча посидел минуту, встал и со словами «что я тут время теряю?» вышел.
А я подумал, что если бы он остался, то мы бы начали совсем не со смысла жизни, женщины, отца и жизненных целей. Начали бы с контакта между нами…
Ты сидишь напротив меня, но смотришь куда-то в сторону — ни разу не встретился со мной взглядом, даже на лицо мое не взглянул. Волнуешься — губы сжаты, плечи приподняты и напряжены, ноги поджаты под кресло. Что сейчас с тобой происходит? И мне очень любопытно, кого ты сейчас можешь видеть вместо меня-настоящего? Может быть, ты видишь во мне экзаменатора, перед которым чувствуешь себя испуганным школьником (несмотря на габариты, в два раза превышающие мои)? Или видишь во мне, как и во всех мужчинах примерно моего возраста, конкурента, опасного соперника, а не союзника? Или что-то еще возникло в пространстве между нами, мешающее прямому восприятию и общению?… Осмотреться, освоиться; не бежать сломя голову решать проблемы, не успев понять, где ты находишься и что с тобой происходит.
А еще нужно время для того, чтобы ты смог разместить свою историю, рассказать о том, что же делал ты в своей жизни (или что делали с тобой), что в ней не оказалось смысла, женщин и целей. И что ты чувствуешь, когда говоришь о своем отце, из-за чего у тебя в этот момент так искажается голос? Но кроме времени для истории, необходимо чувство того, что эту историю можно рассказать мне. И я никак это чувство, доверие, не могу создать искусственно. Оно рождается в процессе разговора и взаимодействия. Кто-то достаточно быстро (но не стремительно!) проходит психологическую дистанцию и чувствует себя уверенно, а кому-то для того, чтобы просто взглянуть на собеседника, требуется почти вечность.
Так удивительно бывает услышать от клиента, с которым уже долгое время работаешь, какие-то совершенно неожиданные признания, о чем он или она никогда никому не говорили, и которые так важны для осознания того, кто он, клиент, сейчас и чем он сейчас живет. И эти признания — касаются ли они наших терапевтических отношений или личной истории — очень ценны и нередко вызывают благодарность за доверие. Разве можно ускорить этот процесс, «выбить» из человека «признания» перед незнакомым, в общем-то, психологом/психотерапевтом? Осторожное приближение — естественная реакция, демонстративное и быстрое обнажение души — это проскакивание тревоги и стыда, удачная стратегия избежать того, что тебя реально волнует (так как именно того, что нас волнует, мы избегаем лучше всего).
Сколько времени должно пройти, чтобы ты мог позволить себе заплакать перед другим, не скрывая слез? Или женщина, всю жизнь носившая в себе чувство вины и стыда за то, что ее изнасиловали, могла поделиться этим… с мужчиной? Рассказать о собственных неблаговидных поступках, не заботясь о том, как в данный момент выглядишь перед тем, кто слушает? Да, бывает, что приходят уже с таким напряжением, что его прорывает почти сразу, на первой-второй встрече, но нередко эти сильные чувства и переживания заблокированы надежно — кавалерийским наскоком не сломаешь. У каждого свой темп.
И еще я не умею чувствовать и понимать людей за одну минуту. Очень люблю слова Е.Калитеевской: «Я не работаю с проблемами, я работаю с людьми, у которых есть проблемы», созданные ими или же возникшие как результат их взаимодействия с другими людьми или окружающей средой. Мне нужно время прислушаться к себе, к своим реакциям на тебя — в них может скрываться ключ к тому, как ты, например, отталкиваешь от себя людей… Например, в присутствии девушки, которая пришла с вопросом, «почему мужчины от меня все уходят через две-три недели общения», я ловлю себя на том, что если бы я с ней встречался, то точно бы тоже свалил без прощания и даже без смс-ки вроде «прости, я тебя недостоин». Имеет смысл прислушаться к себе: что же такого в данный момент, здесь и сейчас, делает она, что у меня такое желание возникло?… Я и сам могу сталкиваться с собственными тупиками и душевными лабиринтами, или какие-то неожиданные мои реакции подскажут мне, что тут я попал в свою «проблемную зону» — и здесь уже мне нужно разбираться с собой самим.
Долгосрочная терапия — это проект исследования себя самого при помощи психолога, в поисках ответа на вопросы, которые задал в начале пути. Вопросы, впрочем, могут сильно поменяться. Не на все вопросы можно ответить быстро. Какие-то ответы находишь, а с чем-то застреваешь надолго. В этот момент терапия «буксует», из сессии в сессию, кажется, ничего не происходит. Это неизбежно — существует естественное сопротивление переменам, и чем сильнее они были в начале, тем мощнее может быть «откат». Каждый раз, с каждым человеком — по-разному… Исследование — на то оно и исследование, что периодически бредешь по пустыне или продираешься сквозь совсем непроходимые джунгли и тайгу.
Я как-то услышал от клиентки: «Кажется, что ничего вроде не происходит, а потом я раз ловлю себя на том, что вот здесь я уже не волнуюсь. А вот здесь я веду себя иначе. А то, что меня раньше раздражало, ушло. И отношения стали меняться… Это мелочи, и к ним так быстро привыкаешь, что кажется, что они были всегда, хотя на самом деле — только в последние полгода». И еще слышал: «я упорно не связывала того, что происходит в моей жизни, с психотерапией. Я стала больше радоваться? Так солнечных дней больше, а вовсе не то, что нашла в себе новый ресурс для радости. Стало легче общаться с мужчинами? Так мужчины такие стали попадаться, я тут не при чем! Мне потребовалось много времени на то, чтобы признать ценность того, что делаю я сама в процессе работы, и признать значимость и важность того, с кем я работаю. Совершив это, я смогла начать признавать себя и в других сферах жизни».
Наконец, нужно время и возможность для того, пробы прожить на собственном опыте прописные истины. Все мудрые слова и все истины уже давно сказаны, вписаны в демотиваторы и вывешены в фэйсбуках и вконтактах. Но они не прожиты. Непрожитые истины, озвучиваемые психологом в ответ на заданный вопрос — частое пустое сотрясение воздуха. «Детям нужна любовь!» — банальность, но если под любовью ты понимаешь исключительно запреты и контроль, и в твоем опыте нет ничего больше? Как эти слова помогут открыть в себе другие резервы, другие способы выражать свою любовь к детям? «Я и так их люблю!», а для того, чтобы осознать, КАК именно ты делишься любовью, нужна пауза в гонке жизни, и не одна. Иногда — много пауз. Час в кабинете у психотерапевта (или же перед экраном компьютера за скайпом) может быть той самой ппуз, когда можно не просто прочитать, лайкнуть и помчаться дальше, а остановиться, вжиться, соотнести с собственной жизнью, пропустить сквозь себя, проплакать или просмеяться, и встроить в самого себя.
Кому-то это не нужно, и это нормально. Для кого-то — важно. И для важного тоже нужно время.
